В детстве я очень мечтала о кошке: представляла, как буду с ней гулять, играть, как красиво завязывать ей на шее разные бантики. Но родители были категорически против, особенно мой добрый и очень отзывчивый папа, который никогда ни в чём мне не отказывал, кроме... кошки.
И вот в 5 лет я подобрала в подъезде котёнка: совсем крошечного, у которого только недавно открылись глазки. Он так жалобно пищал,что сердце моё не выдержало: я притащила его домой и спрятала в тумбочку со своими игрушками.
Когда отец вернулся с работы и прилёг отдохнуть с газетой, котёнок предательски запищал в своём укрытии. Папа вскочил, как ошпаренный, и стал меня уговаривать отнести, ради бога, котёнка обратно туда, где я его нашла. Но я, зажав пушистый комочек в руке, кинулась ему на шею, прижалась и стала сквозь слёзы умолять, чтобы он разрешил пожить у нас этой кошечке.
-- Папочка, миленький, -- говорила я скороговоркой, -- я буду и за газетами, и за квасом тебе всегда ходить, и на рыбалку с тобой ездить, и все седые волосы у тебя на голове повыдёргиваю, чтобы ты оставался всегда молодым, и вообще, ты будешь у меня как "сыр в масле кататься". Отец не выдержал такого напора моих страстей, махнул рукой, но предупредил, что вони в квартире он не потерпит.
И началось моё счастье. Кошку я назвала Белкой ( в честь собаки-космонавта). Белка ни в чём не нуждалась у нас, но расплачивалась она за это тем, что ей приходилось терпеть от меня различные детские излияния любви: я постоянно играла с ней, наряжала в платьица, пеленала и носила на руках, как младенца. Характер у кошки был покладистый и добродушный.
И вот как-то вечером, когда ей было уже полгода, она залезла на карниз через открытое окно. Моя мама заметила её на карнизе, когда зашла на кухню, очень испугалась за кошку и вскрикнула: "Белка! Назад!". Кошка вздрогнула от неожиданности, поскользнулась и полетела вниз с пятого этажа. Я этот момент успела увидеть и, завывая от страшного потрясения, опрометью помчалась вниз.
Самое ужасно было в том, что Белка не просто упала, она повисла животом на выходящей наружу из подвала дома трубе водопроводного крана. Из пасти у неё стекала кровь, признаков жизни она не подавала. Продолжая реветь в голос, я прижала окровавленную Белку к груди и помчалась обратно домой. Дома Белка открыла глаза и стала хрипеть, мы её обтёрли нежно, оставили в покое, и она как бы впала в забытьё.
Ветеринар на следующий день сказал, что у кошки сломан позвоночник и лучше её усыпить. Тут я встала на защиту Белки решительно и "не по-детски". Видя такую мою реакцию, родители ничего предпринимать не стали. Кошка лежала так пару дней: открывая пальцами её пасть, я пипеткой закапывала туда молоко. Постепенно она стала приходить в себя, но двигать задними лапами не могла - они были парализованы. Начался мучительный период ухода за кошкой: кормление с ложки, смена подстилок, протирание и так далее.
Хорошо, что вскоре наступило лето, я перестала ходить в садик и могла постоянно быть рядом и заботится о ней. Потом я приспособила для кошки кукольную коляску: в сложенном состоянии коляска превращалась в плоскую кровать на колёсиках. На такой коляске-кроватке я стала возить Белку гулять. И мне так было проще: я поставлю коляску в тенёк под дерево, а сама играю в это время с подружками. Да и нянек таким образом больше у кошки было: всем хотелось проявить участие.
Так и жили мы с Белкой всё лето. Постепенно в задних лапках появились подёргивания, я стала их гладить и осторожно массировать. Девочкам во дворе тоже хотелось лапки разминать, так что кошка моя получала лечение в полном объёме. И вот как-то уже осенью, я прикатила коляску с Белкой в небольшой сквер недалеко от дома. Пока я резвилась на лужайке, Белка неожиданно приподнялась, потом перевернулась и стала сползать на землю. Плюхнувшись на живот, она стала медленно ползти. Ту радость я запомнила на всю жизнь. До сих пор помню эту картину, я застыла, наблюдая, а сердце выскакивало у меня из груди.
Ну и всё: кошка начала потихоньку учиться ходить. Она быстро выздоравливала, но болезненная чувствительность спины у неё осталась навсегда: её нельзя было гладить - могла укусить.
Характер у неё испортился, она уже не гуляла со мной и периодически убегала из дома на несколько дней. Окат у неё был регулярным - каждой весной, чаще всего, где-нибудь в подвале. Потом она таскала домой своих новорождённых котят в зубах за шкирку по одному и опять исчезала. А мне приходилось выхаживать её потомство, как когда-то её, и так же кормить молоком из пипетки. Иногда я сама принимала у неё роды дома. Котят потом раздавала своим подружкам: это всегда была большая проблема -- пристроить их всех в хорошие руки.
А потом, когда я уже училась в классе 5-ом, Белку кто-то отравил. Приползла она домой в тяжёлом состоянии, её рвало, были судороги. Она очень мучилась, но когда перед самой смертью приоткрыла глаза, то из последних сил стала лизать мои пальцы. Прощалась.
Похоронила я свою кошку в том же сквере, где она научилась заново ходить: вырыла могилу совком и закопала в обувной коробке (даже маленький крестик соорудила). Когда я, в последствии, проходила мимо, то всегда останавливалась на том месте, где Белка нашла свой последний приют, и вспоминала её. С тех пор я больше кошек не заводила - не могла Белку забыть.